А.А.Сладкопевцев

Отрывок из воспоминаний
о пребывании в Елатьме
в 1927 году

Но это был еще только конец июля, и времени до ученья оставалось порядочно. Отец посоветовал мне поехать на оставшийся срок в Елатьму, что я и сделал. А надо сказать, что отец-то сам предыдущим летом там побывал и восстановил кое-какие старые знакомства и завязал некоторые новые.
       [. . .]
      Так, мне нельзя обойти некую Александру Ивановну Суворову. Она была дочерью богача, владельца фабрик и пароходов – Попова. Это был осколок старого купеческого сословья, но не совсем темного, а окультурившегося. (Александра Ивановна окончила гимназию). Своим громко-басистым голосом она мне напоминала Матрену из пьесы «Горячее сердце» Островского в исполнении артистки МХАТа Шевченко.
      Зато муж этой Александры Ивановны, Александр Сергеевич Суворов, представлял собой полную противоположность своей супруге, хотя тоже происходил из богатой купеческой семьи.

Александр Сергеевич Суворов

Он получил высшее юридическое образование и являлся человеком по-настоящему культурным.

Был он очень выдержан, скромен и было в нем что-то не то от толстовца, не то от православного отшельника.
      После революции Александр Сергеевич работал учителем.

А.C.Суворов (слева в первом ряду)
среди елатомских преподавателей

В тридцатых годах он был репрессирован. Но года через три его реабилитировали, и он вернулся в Елатьму. (Но тут я забежал далеко вперед).
      Помимо службы, Александр Сергеевич уделял очень много времени и внимания своему саду, где выращивал фрукты и ягоды необыкновенных сортов и даже виноград. Увлекался он и цветами.

А.C.Суворов в своем саду

Елатьма, 1955 г.

Дом Суворовых почти не отличался от деревенской избы, зато стоял он на самом высоком месте елатомской горы, вблизи так называемого дома Веденяпиных, в котором находится теперь одно из отделений местной больницы. К реке он располагался задом. За ним начинался сад Александра Сергеевича, а за этим садом шел крутой склон к реке Оке. (По этой крутизне все же шли тихие улочки, со скромными, деревенского типа домиками, утопавшими в садах).
      На краю сада Александра Сергеевича, над осыпающимся в этом месте косогором, росла ветвистая береза, под которой на скамеечке он любил посиживать.

А.C.Суворов и С.А.Сладкопевцев

Елатьма, 1955 г.

Не могу утерпеть, чтобы тотчас же не сказать о той дивной панораме, которая открывалась с елатомских высот. Величавый простор Оки, зеленое приволье ее поймы, украшенное серебряным кружевом множества озер, а за ними – беспредельная даль лесов. Такая картина должна трогать русскую душу несравненно сильней, чем все экзотические красоты юга.

Вид на Оку

Елатьма, 1955 г.

С Александрой Ивановной Суворовой отец был знаком еще с юности, но с Александром Сергеевичем познакомился только в свой тогдашний приезд, зато быстро с ним подружился. (Впоследствии эта дружба распространилась и на все наше семейство).
      У Суворовых было двое сынишек, а дом их был небольшой, и поэтому останавливаться у них не приводилось. Отец в тот свой первый приезд снял комнатку на той же улице Шевченко (старое ее название я забыл), на которой жили и Суворовы, в доме некоего Бабина, и остался этим недоволен. Хозяин этот оказался человеком неприятным – мелочным, ворчливым и надоедливым.
      Поэтому я, приехав в Елатьму, останавливаться у Бабина не стал и очень быстро разыскал себе маленькую, оригинальную комнатку. Находилась она на верхнем этаже двухэтажного деревянного дома, стоявшего на противоположном от Суворовых краю Елатьмы, в сторону села Иванчино напротив Покровской церкви.
      Эта комната являлась как бы частью лестничной клетки, зато имела то преимущество, что вход у нее был отдельный. Дом был частный и принадлежал женщине, которая жила с дочерью и внуком на первом этаже. Хозяйка эта была особой неврастенической, беспорядочной, но в то же время добродушной и снисходительной.
      По зимам, этот дом, по-видимому, почти пустовал, зато летом заселялся даже чересчур. На первом этаже появлялись бесконечные приезжие родственники и гости хозяйки, а второй этаж заполнялся уже настоящими дачниками. В мой приезд, наверху, кроме меня, жили еще три семьи.
Самым любопытным для меня жильцом явился некий Георгий Степанович Варпаховский.

А.А.Сладкопевцев (третий справа) рядом с хозяевами дома в группе дачников на крыльце дома Сорокиных,

Елатьма, 1927 г.

 Это была по-своему интересная, хотя и не блестящая личность. В нем было много от русского барина, значительно потерявшего, однако, под влиянием обстоятельств свой натуральный облик. Этим, а также и своим характером, он напоминал мне Несчастливцева из «Леса» Островского. Надо сказать, что в те времена, можно было встретить немало русских господ, удачно «вписавшихся» в советскую действительность – либо в силу своей ловкости и приспособляемости, либо по причине благоприятного стечения обстоятельств. Ярким примером ловкости и приспособляемости может служить писатель Алексей Николаевич Толстой. Пример же благоприятного стечения обстоятельств можно видеть в судьбе Варпаховского. Этот Георгий Степанович был не ловкач, а скорей даже вахлак; но счастливым для него обстоятельством явилось то, что отцом его жены оказался известный литературовед и видный большевик – профессор Гудзий.

Академик

Гудзий Николай Каллиникович

Несомненно, что именно вследствие покровительства этого тестя, Георгий Степанович занимал довольно высокий пост в одном из московских учреждений. Однако, будучи мужчиной представительным и внешне интересным, Георгий Степанович, возможно, считал, что все это ему положено в силу его личных качеств.
      Но мне-то Варпаховский оказался интересным как страстный охотник, тем более, что основное свое внимание во время пребывания в Елатьме я намеревался уделить именно охоте.
      Но если я был горе-охотник, как по уменью, так и по снаряжению, то Георгий Степанович тут-то показывал, действительно, высокий класс. У него имелось прекрасное двуствольное, лучшей бельгийской марки, ружье, настоящие охотничьи сапоги (я-то все еще охотился в лаптях), и даже собака – породистый сеттер, правда, чуть подпорченный вследствие перенесенной чумы.

Г.С.Варпаховский

   Елатьма, 1927 г.

Стрелял Георгий Степанович прямо артистически, чему я сам был свидетель. Ко мне Георгий Степанович относился дружелюбно и просто (он даже потом, в Москве, сохранял интерес к продолжению нашего знакомства) и, несмотря на то, что я выглядел чрезвычайно дико в своих своеобразных охотничьих «доспехах», не гнушался приглашать меня с собой на охоту.
      Но обычно-то я сам избегал его компании, так как моя охотничья техника требовала, как я уже говорил, особых методов охоты. Да и вообще, я всегда любил чувствовать себя независимым. Куда отправиться, на сколько, как себя вести – все это мне нравилось решать самому. Иначе вся романтика тут для меня снижалась.
      Но все же раза два я Георгия Степановича на охоту сопровождал – один раз на уток, а другой раз – на тетеревов. Вот здесь-то я и смог оценить его как охотника. Так, в тот, второй раз, он с большого расстояния в лет сразил дуплетом сразу двух тетеревов. При этом он действовал хладнокровно, уверенно и красиво, без какой-либо суматохи, как это бывает у некоторых охотников.
      Кроме Варпаховского, меня в Елатьме заинтересовал еще один охотник. И это был уже простой крестьянин деревни Пустынь, что километрах в трех от Елатьмы. Однако, интерес-то тут был не столь в самом этом охотнике, сколь в его собаке. Она была маленькая, черная с белым и принадлежала, несомненно, к славному (в обоих смыслах) сословию дворняжек. Возможно, конечно, что какой-то породистый предок у нее и был. Но на охоте эта простушка работала неплохо, а главное – забавно. Стойки она, конечно, не держала, но зато очень резво прыгала по болотным зарослям, выпугивая оттуда уток. Когда же подбитая утка падала, собачка эта безукоризненно исправно доставляла ее своему хозяину. И вот, с таким помощником этот пустынский охотник возвращался домой, весь увешанный дичью.
 

Материал любезно предоставлен

Алексеем Сладкопевцевым,

правнуком

Сладкопевцева Дмитрия Степановича,

 с 1881 года служившего в г.Елатьме
в должности уездного казначея.

*     *     *

Вернуться на главную страничку